Уж сердца больше половины* * *
И незнакомец, лик насупив,
Поведал, предложив вина:
"В мои деянья и поступки
Не раз вторгался сатана"…
"Да, одиозную фигуру
Себе кумиром ты избрал,
Но не гнетёт гроза-натура,
Хоть злой рукою правит бал, -
Я не боюсь его почина:
Пускай в коварстве зорок глаз,
Но мне-то что? - ведь он мужчина,
А мне мужчины - не указ!"
И суд немедленно свершился
В дрожаньи трепетных речей,
И в полутьме ночной светился
Рисунок дивный на плече;
И громом музыка гремела,
И в люстре закружился зал;
Ты в танце вёл меня умело,
И ты не ведал, и не знал,
Как непривычен мой румянец,
Как аскетичен мой удел,
Как необычен милый танец -
Один, недолог, и несмел…
Ты напевал мне, как ребёнку,
Из песни пошленький напев,
И, будто злую собачонку,
Мою ты душеньку согрев,
Смотрел в глаза, и сердце пело,
И, как вином, была пьяна,
И поняла - как томно тело,
И как коварен сатана.
ЛЮБОВЬ
Это - закон круговерти
Это - заложено временем
Это - не ведает смерти
Это - взрывается бременем
Это - не жалует тризну
Это - рождается с болью
Это - является с жизнью
Это - уйдёт лишь с тобою.
* * *
Маститых кумиров цитируя вслух,
Забудь про наивные грёзы:
Поэта капризный чувствительный нюх
Грубеет от вычурной розы.
Помедли, в чужой наряжаясь экстаз,
Топтать благозвучия тропы:
Шампанским не брызнет чудной ананас -
В бокале цинизма утопит.
Не пробуй с тоской в побледневших устах
Хорею отдаться на милость:
Поэту в таких тосковалось местах -
Тебе и во сне не приснилось!..
Пускай на Парнасе - пустой приживал
И спьяну ругается матом -
Поэт эту жвачку давно прожевал,
Порвав капилляры на атом.
В дрожаньи амуровой жаркой зари
Расплавится плач Кармелиты:
Кокоткам муаровым стрелы дари -
Поэт ими соткан, как сито...
Не вздумай, в амбиции втиснувшись шлем,
О неге глаголить и счастье:
Не раз он, юродивый - жалок и нем -
Жар сердца изрезал на части.
Коль вздумал ты вдруг, что нагрянул черёд
Пропеть словоблудию мессы -
Поверь, что, в конвульсиях вывернув рот,
Не раз он распят, не воскреснув.
Быть может, безумен сатир или слеп,
Иль болен, но речь не об этом:
Забудь, заползя в песнопения склеп,
Цитировать рифмы поэту.
* * *
- Скажи, не прячь в могилу тайну:
(Уж так ли новости плохи?)
Сумеет ли шутник случайный,
Вдруг возжелав, писать стихи?
- Души прекрасные движенья
Совсем нетрудно различать:
Попробуй сцену-окруженье
Бессменным стражем изучать;
Сомлей от недовольства жажды
И задохнись от ста кручин,
И - не единожды, не дважды -
Залезь в сундук первопричин;
Стань горной речкой искромётной
И громыхающей грозой,
Змеёю хитрой, сном бесплотным,
Росы прозрачною слезой;
Проникни нитью дерзновенной
В ушко чудес и закрепись,
Познай движение Вселенной,
Затем умри и вновь родись;
Коль оседлаешь сути дело
И не пуста твоя сума,
За рифму не хватайся смело -
Придёт, голубушка, сама.
Коль блюда лик почти оформлен,
Здесь к месту шутку отмочить,
Полить салат приправой скорби,
Сарказмом в меру поперчить;
Когда все изыски на месте -
Перемешать радений слой,
По вкусу приукрасить лестью
Иль эпиграммою незлой.
Ещё скажу - хоть жребий жалок
И тяжелы мои грехи -
Что ко всему не помешало б
Ещё... уметь писать стихи!
* * *
Спросил у меня прохожий:
- Ответь, что значит:"Поэт"? -
Уж так ли это пригоже?
- Ни "да" не скажу, ни "нет":
Всё бисером краплет строчки,
Не жалует перемен,
В угаре химеры-ночки,
И нет ничего взамен;
И пялятся бельма-пяльцы,
И гложет печаль-тоска,
И бывших знакомых пальцы -
Всё пляшут, да у виска...
Зевает в житейских спорах,
Да знает лишь свой шесток,
Бумаги заветной ворох
Да чистой воды глоток;
И скатерть - в колючих крошках,
И кресло - как смертный стон,
И угол - в орущих кошках,
И краток, прерывист сон;
И пиявка-должок не сгинет:
Всё розгами - до утра!!!
И - величиною с дыню
В кармане его - дыра...
Всё грезит душа-отшельник:
"Уж близок плодов черёд!",
Но зря в пресвятой сочельник
Друзей задушевных ждёт:
И муха читать не станет
Каракуль его кривой,
И в горькой нужде настанет
Безумца час роковой...
Поди же сюда - потрогай
Бессменную боль и прыть,
А там - поразмысли дорогой -
Иль сладко поэтом быть?!
БАЛЛАДА О СТРАННИКЕ
Ноют уставшие ноги
И долог пронзительный крик:
На каменной пыльной дороге
Стенает безумный старик.
Сочувствие сердце схватило
И ужас поднял волоса…
Вдруг спичкой овраг осветило,
Послышались голоса.
Вдали показался странник,
Был весел он, хоть и продрог.
"Я злобной старухи изгнанник" -
Вершил он свой монолог.
"А этот, с вами, откуда?" -
Была я поражена.
"И с ним не свершилось чудо,
И его прогнала жена!"
"С чего же вы веселитесь? -
Застыл в небесах мой крик, -
Смотрите же, оглянитесь,
Бездомен этот старик,
Разбиты в кровь его ноги,
Одежды худы на нём,
Но не хотят дороги
Вести его в отчий дом!"
Тут странники наклонились
К безумному старику
И горестно поразились
Сухому хлеба куску.
И вновь огонёк засветился,
Бросая призрачный свет,
Улыбкою озарился
Странника дивный ответ:
"Видать, бедняга ершился,
Он оттого не у дел
И разумом помутился,
Что слишком много хотел.
Терниста его дорога
И тяжела сума...
Не требуйте слишком много,
И не сойдёте с ума!"
ЛАВАНДОВОЕ ПОЛЕ
Бабушке, Зинаиде Гончаровой
Когда я осторожно пыль стираю
Со старой фотокарточки в углу,
Взгрустнув, я тихий голос вспоминаю,
Поющий благоденствию хвалу:
- Мы с дедом жили больше полувека,
Но были мне и войны нипочём,
И не было счастливей человека
За сильным и недрогнувшим плечом...
И голос дребезжит, и тают свечи,
И так мне хорошо, уютно с ней -
Рассказывает бабушка под вечер
Историю давно минувших дней:
- Однажды в городке, натёрши ноги,
Приезжий врач пристанище искал,
И первый же ему среди дороги
На флигелёк наш дальний указал.
Всё было в нём так трепетно и ново,
Нашёл он соль в ученьи, не в вине,
И комнату снимая, безусловно,
Он добротою приглянулся мне...
Кружился аист на привольной воле
И с высоты на юный мир взирал...
- Как расцвело лавандовое поле! -
Он восклицал и руки простирал...
Бегут, минают скорые годочки -
Земного бытия недолгий срок,
И радостью - понятливая дочка,
И гордостью - единственный сынок,
И не было её - счастливей доли,
И не было красивей - красоты:
- Как расцвело лавандовое поле! -
Дед ликовал, и кланялись цветы...
... По что приходим мы в господни сени,
Зачем непрочен бытия засов -
Иль для того, чтоб в строгий час осенний
Молить об отпущении грехов?..
Побаловал, взгрустнув, господь-проказник:
Невинным тёплым золотистым днём
Осиротил нас дед в степенный праздник,
Что называют Первым Сентябрём...
А как-то раз, позвав порой рассветной,
Приснился мне тревожный дивный сон,
И был он, как вторженец безбилетный,
И поняла я вдруг, глотая стон,
Что бабушки моей уж нету боле,
И почернела за окном трава...
"Как расцвело лавандовое поле!" -
Мне чудились престранные слова...
В смятеньи шарф схватила, прибежала,
Не обманул сказавший голос мне,
И строгая в углу она лежала -
Торжественно-тиха, а на стене,
Как много лет назад, сияли звёзды
Их умилённо-ласковых очей,
Твердивших мне, что никогда не поздно
Друг друга ждать... И таинство ночей,
И бесконечно-долгая разлука -
Лишь миг для давших верности зарок,
Они уж вместе, расставанья мука
Для них прошла: чуть вышли за порог
Своей предавшей онемевшей плоти -
И уж вдвоём, и весел херувим,
И, закружились в неземном полёте,
Их две души, и безразличны им
Суетные дела земного сада,
Где, как полынь, слеза и горек путь,
И сокрушаться о тщете не надо,
Лишь помолиться и светло вздохнуть -
Они вдвоём, они на вольной-воле,
И там, где даже злато нипочём:
"Как расцвело лавандовое поле!" -
Он ей шепнёт, целуя горячо…
* * *
Зелёной ветвью, капелькой дождя
Меня встречает день благословенный,
А на душе тревожно, как всегда,
Но и торжественно одновременно.
Пройдёт лишь миг над Вечностью нетленной,
И на Земле, меня уж не найдя,
Настанет снова день благославенный –
Зелёной ветвью, капелькой дождя.
* * *
Купите стих у бедного поэта -
Пусть беден тем, что духом он богат,
Ему смятенье принесли рассветы,
И одинок наитий дивный сад.
Купите стих у бедного поэта -
Его томит безжалостный паук,
К коварной Музе угодил он в сети,
По капле кровь пролив за слог и звук.
Он отрезвлён копытами Пегаса,
А плод познаний чревоточит ад;
Который раз сбегает он с Парнаса,
А словоблудье шлёт его назад.
Купите стих у бедного поэта -
Его заметив, крутят у виска,
Его слеза участьем не согрета,
А на душе - вселенская тоска.
Купите стих у бедного поэта -
Пусть истязает терния венец,
С бесплотной лирой стынет до рассвета,
И не придёт безумию конец.
Его клеймят сарказм и укоризны,
Он божий день транжирит как паша,
И если телу станут править тризну,
В небытие - давно парит душа.
Ему претят Любви шальные икры
И белизна жемчужно-томных плеч -
Из наготы он высекает искры,
Чтоб в словесах грозовый огнь зажечь.
Пусть вёсны жрёт обыденности домна,
Слепым очам мерещится обман -
Его больная страсть, как мир, огромна,
Его планиды - не вместить в карман.
Его земная песенка - пропета,
А небеса сулят кромешный ад...
Купите стих у бедного поэта -
Хоть беден тем, что духом он богат!
НИКЕ ТУРБИНОЙ
Я останусь просто дома
У разбитого окна…
Н. Турбина
Не блаженным скитальцем явился певец
На цветущую землю, очнувшись от ран,
Он - сочащийся шрам, он - терновый венец,
Одинокий мираж, вездесущий тиран;
Он - щека, что упрямо стремится опять
Под разящую длань, невзирая на стон,
Слов несказанных ком и клинка рукоять,
Горечь слёз, смертный хрип - тоже он, тоже он…
Он - наперсник печали, он - в бездну река -
У рассветов и грёз не снискал ни гроша,
Ведь из смятенной души вновь струится строка,
Как из забвенного тела вон стремится душа.
* * *
Простушка, человек наивный,
В глазах тоска, морщинок море,
Уж сердца больше половины
Давно истратила на горе.
Не в силах приторным елеем
Особых вызывать симпатий,
Прощает, потчует, жалеет,
Такой уж выдался характер.
Уж век тому, в забытой сказке,
Душа изранена изменой,
Закостенел холодный разум,
Судьба не алчет перемены.
Так отчего же часом поздним,
В театрике провинциальном,
Вдруг засияли очи-звёзды
Впиваясь в эпизод банальный?
Смешной скрипач играл на скрипке,
Архангелов играли трубы,
И в светлой неземной улыбке
Вдруг отогрелись льдинки-губы;
Но, завершилось чудо-действо,
Повеял ветерок холодный,
И будней скаредных злодейство
Опять завыло псом голодным.
* * *
Премудрствовать тебе не надо,
Спеши, безумия твори!
Но есть неспешнее отрада:
Румянец девственной зари,
Строки ненайденной сомненье,
В камине раскалённый жар,
Призывный трепет Вдохновенья,
Души неистовый пожар...
Безумствует в тебе, клокочет
Страстей капризная гроза,
Но есть ещё сиянье ночи
И материнская слеза,
Нектар полей, участье друга,
Простор небесно-голубой,
С пробором седеньким подруга,
По жизни шедшая с тобой;
Писать простое обещанье,
Забота выросших детей,
И старческой руки прощанье,
И грусти сладостный елей...
О том не ведает, не знает
Счастливец, бодрый до зари,
О, юность, быстрая, шальная,
Спеши, безумия твори!
* * *
Уныло комнат очертанье,
И лестница темным-темна,
Но вдруг, очей очарованье:
На небе - полная Луна!
Она плывёт средь звёздной пыли,
Из тёмных вырвавшись завес,
Ах, господа, и где вы были,
На небе - чудо из чудес!
Она коварна и прекрасна,
Средь изобилия светил -
К нам ближе всех, порой согласна
Творить разгулы тёмных сил:
Повелевая миром гордо,
Воспев приливов торжество,
Она плывёт средь тропок горних,
Приемля мрак и колдовство;
Над неизбежностью хохочет
И сон тревожит без конца,
И первозданной дивной ночью
Роднит влюблённые сердца!..
Но вот рассвет, и побледнела,
И, раскрасневшись, Солнца лик
Её теснит..., она несмело,
Бредёт как сгорбленный старик…
ПОЛЁТ
Жалкой соринкой в огромном миру
Рыщет голодная плоть,
Щупает кисло в кармане дыру,
Голод спешит побороть.
Жаждет подняться чудак к небесам -
Голод взлететь не даёт,
Должен о чреве заботиться сам
Смертный, лелея полёт:
Пусть в не свершившихся призрачных снах -
Птицей парить в высоте,
В томных душистых ночных лепестках
Петь дифирамбы Мечте!
Скучных забот неизменная рать
Тиснет к земле чудака -
Гладиться, бриться, готовить, стирать,
Пеною мылить бока...
Нервна, капризна обитель души
И неотёсанна речь -
Голодом, холодом, болью спешит
К звёздам дорогу пресечь.
Но воцарит Созидания свет:
Вздрогнет мессия-рука,
Космос летит средь оживших планет
На середину листка!
ГОЛУБЬ
"Зачем, расправляя крылья,
Ты рвёшься в звенящий день,
Где радости - изобилье,
Где свет побеждает тень?
Прервётся полёт твой звёздный -
Наивный, смешной полёт,
И осени рокот грозный
Смятением обожжёт;
И песнь на ветру продрогнет,
Попав в непогоды плен,
И ветвь, наклонившись, вздрогнет,
И лист превратится в тлен.
Уймись: коротка дорожка,
И твой невесомый прах
Застынет в когтях у кошки,
Иль сгинет в глухих снегах"…
Но голубь, лучом согретый,
Промолвил: "Пусть близок час -
Чем злые давать советы,
Попробуй, взлети хоть раз!
ЁЛОЧКИ
Сверкая лампами помпезно,
Огнём забрызжа в поздний час,
Чуть-чуть наивно, но прелестно
Взирали ёлочки на нас.
"Как бесподобно, как чудесно
Виденье это для души!" -
Взывала я, но бесполезно, -
Не достучаться, хоть круши! -
На дивное виденье трезво
Глядел мой друг, он весь продрог,
"Всё это вовсе бесполезно, -
Небрежно спутник мой изрёк, -
А то, что мило-бесполезно,
Я б, не стеная, по утрам
Выбрасывал в бачок железный,
Как никудышный старый хлам!.."
…Когда царица-ель прекрасней? -
Коль пересыпана огнём,
Или, когда Мечта погаснет -
Тоскливым помрачневшим днём?..
* * *
Крупица времени - прошедший милый век -
Ровесником был молодого деда:
Царил под небом прежний человек,
И обо мне ещё никто не ведал.
Крупица времени - прошедший милый сон -
Для мамы молодой пора смятенья,
Был этот сон наивен и влюблён,
Став моего виновником рожденья.
Крупица времени - прошедший милый рай -
И для меня венец очарованья,
Но бытие не щедрый каравай
И к нам немилосердно... В оправданье
Крупица времени - грядущий милый час -
Для тех настанет, кто на землю эту
Придёт на смену, чтоб царить за нас
И в Вечности включиться эстафету.
* * *
Дремлют старушки на старой скамеечке,
Счастья пора переменчива,
Годы ссутулили хрупкие плечики,
Грустно, а делать-то нечего…
Их не пугает мороза неистовость,
Неба дождливого хмурости,
В жизни коварной на тропах воинственных
Выжить хватило им мудрости.
Вмиг отчитать наглеца промелькнувшего
Могут старушки отважные,
Дерзость юнцов иль заслуги минувшие -
Нравоученьям не важно их.
Тускло мерцают их очи прекрасные,
Сникли их дивные прелести,
Было – былое, и было – по-разному,
Только не так, как хотелось бы…
Новая жизнь зародилась в скворечнике,
«День-то приветливый выдался!..»
В сети морщин угодили, сердешные,
И не спастись им, не вырваться.
Вешние грёзы и вздохи беспечные
Им заменила скамеечка,
А на Земле, молодое и вечное,
Реет бесстрастное времечко.
БАБУШКЕ
Почтенная раба, почтенно увяданье -
Печалится земля, завиден твой исход:
Сомненьям вопреки, невзгодам в назиданье,
Торжественно-красив последний твой восход.
Вращается земля и вертится пластинка,
И старый патефон картавит и скрипит,
И прошлое грустя, растаяло как льдинка,
И некому явить сомнений и обид...
Растерянно курю. Дрожащею рукою
Сражаюсь со слезой, сжигающей щеку:
Как призрачно-давно гуляли мы с тобою,
Цепляя поводок смышлёному щенку!
Не слушалась тебя и варежку теряла,
Шалила день и ночь, обузою была,
Но терпеливо ты проказнице прощала,
И мыла сапожок, и ужинать звала…
Прости за все грехи и неповиновенья! -
Я так же, как и ты, забот и тлена дочь;
Спасибо за тепло и милые мгновенья,
Где рядом - ты и я, хоть бренность превозмочь
Не в силах мы с тобой: в господние объятья,
Всплакнув, уходишь ты, рассказывая сон,
Где девочкой с отцом гуляешь ты, где братья
Зовут тебя сквозь мрак и расставанья стон…
Почтенная раба, почтенно увяданье -
Печалится земля, завиден твой исход:
Сомненьям вопреки, невзгодам в назиданье,
Торжественно-красив последний твой восход.
* * *
"Ты кто, поэт?" - "Да так, ничей..."
В поэта сладостно влюбиться,
И серебристый звон речей
В душе блаженством растворится;
И ты, покинув оболочку,
Вдруг в поднебесье улетаешь,
И в тёмную хмельную ночку
От нежности и счастья таешь!..
Но знай: непрост поэта век -
На грани бездны и Пришествия:
Поэт - не просто человек,
Он - страж во храме сумасшествия.
* * *
Как тяжело, как глупо прожит день!
Когда забрезжит новая зарница,
Сойдёт с чела безрадостная тень
И сон смятенный перестанет сниться?
Как тяжело, как глупо прожит день!
Как тяжела господняя десница -
Ведь всё на свете было набекрень,
Лишь для того, чтобы стиху родиться!
СТИХ
Пусть облик струится пушинкой бесплотной,
Певцом залётным,
Ни в нимбе, ни в тоге - воздушны дороги -
Чудес чертоги.
Вдруг облик явился послом неизвестным -
Гонцом прелестным,
Посредником неги, нежданным набегом,
Мечты побегом,
Сияющим нимбом, апрельским апломбом,
Весною - по лбу,
Упрямым бурьяном, цветным кардиганом,
Степным бураном,
Всевидящим зондом, спасительным зонтом,
Забытым рондо,
Мистическим светом, пурпурным рассветом,
На всё – ответом!
ПОЭТ
Пусть устарели нудные сонеты
И в сонной дымке нежится Парнас,
Нет выходных и будней у поэта,
Владеет им недремлющий экстаз.
Ему неважно, где он и откуда,
И наплевать, куда его несёт,
И не понять, когда являет чудо,
Гримаса дня Поэта не спасёт:
Ему трубят неистовые трубы,
Ему столом шуршащая кровать,
Когда толпа, поднявшись, чистит зубы,
Зевая, он идти намерен спать.
В плену дождя, в плескании корыта
Он слышит лишь божественный напев,
И, как младенец, он в рутине быта,
Зато в стихах, как в грозных джунглях лев!
Ему, сдавив, претит костюмчик модный,
Он в нём тосклив, надменен и смешон,
И говори ему о чём угодно,
Впадёт он в семь простраций, отрешен...
Поэт не спит, поэт всегда на страже,
В неспешных думах и хмельном дыму:
Он всех купил, и мысль его куражит,
Что до него нет дела никому!
* * *
Старуха очень осторожна,
Она не сеет и не жнёт,
В душе, как в заржавелых ножнах,
Былой кураж уже не жжёт.
Старуха очень осторожна,
Как будто борозды морщин,
Сжигая страстью, растревожат
От счастья гибнущих мужчин.
Старуха очень осторожна,
Безносой шлёт, смеясь, привет,
Ей нипочем, что в царство божье
Отправился весь старый свет.
Всё в мире шатко и тревожно,
Но грусть с тоскою не по ней:
Старуха очень осторожно
Вкушает жизненный елей.
Старуха очень осторожна,
Она живёт, живёт, живёт,
Как будто век прожить несложно,
И вечен колдовской живот.
Старуха очень осторожно
Влачит свой бесконечный век
И, грустно это, иль пригоже,
Старуха тоже человек!
КАКТУС
Колючий, кричащий, крамольный, кусачий,
Не сладко живётся ежовым мехам:
Артачится, чешется, чахнет, маячит -
Наш старенький кактус, отъявленный хам.
Зудящий, звериный, зелёный, занудный,
Вонзается мигом, и - вой, тарарам! -
Его озорные уколы-причуды
Из пальцев вытаскиваю по утрам...
И вдруг, всех замучив садизмом невинным,
Слегка оттопырив кору-ноготок,
Ползя из иглистой своей половины,
Явился салатовый нежный росток.
Ночной, неумелый, неброский, несмелый,
Он пил из колючек зелёненький сок,
А утром, зардевшись, душа обомлела:
Вверху воцарился - прелестный цветок!
ПАМЯТНИК
Убили Пушкина. И Пушкина отпели.
Хоть погубили, помнили, заметили.
А как же я? - Ну что вы, в самом деле!..
И голову творца вороны метили,
И Время насажало бурых пятен,
И ветер не жалел куски гранита,
И если б, возгордясь, воскрес опять он,
То снова занемог - от менингита...
Зачем гранит вам и зачем вам памятник,
И плакальщиц неистовые крики,
Ведь проводив, не пожалеют памяти
Хула врагов и мудрецов двуликих;
И так ли важно, чтоб друзья заметили
В газете фотокарточку немодную,
И чтоб вороны статую отметили -
Забытую, гранитную, холодную?..
Мудрее будьте: памятник есть памятник,
И даже, если он - нерукотворный,
Найдутся те, кто ошалев от памяти,
С наследием расправятся проворно;
И даже, если, отпевая горько,
На панихиде кто-то вскроет вены -
Настанет день, взойдёт другая зорька:
Нет слов незаменимых во Вселенной.
* * *
Испарилась вода, дав пространство для суши,
И летели года, копошились там души,
В них прокрался навек Созидания вирус,
И возник человек, появился папирус.
Но разгневался Бог, было гнева немало,
Сделал он всё, что мог, человека не стало,
Человечишко-клоп не прошел испытанье,
Разразился потоп и залил мирозданье.
Берег била волна корабельного роста,
Погребла тишина Созиданья коросту,
Но иссяк океан и растаяла влага,
Напросился роман, подвернулась бумага.
Техногенная прыть, эзотерики бусы
Не смогли изменить консистенции вкуса,
Простаков-чудаков круговерть породила:
Был бы крошечный кров да перо и чернила!
* * *
Прелестный юный хулиган
Размахивает вилкой острой.
Пусть бедокурит ураган,
Весельем знойным брызжет остров.
Воздвигнут остров, так нежданно,
Хмельной улыбкой хулигана,
Там и кокосы, и бананы,
Его нарёк чудак: Нирвана.
Шампанского шальные искры
На милом острове витают,
Мурчит, играя, кот тигристый,
А от чудес сердечко тает!
Там грёз нектарные побеги,
Роскошеств океан безбрежный,
И счастье, растворившись в неге,
Волною плещет безмятежно.
И, хоть денёк смешон и пьян,
Его секрет познать так просто:
Прелестный юный хулиган
Размахивает вилкой острой!
* * *
Безногий, рыжая кокетка
И попрошайка-дурачок
"Стреляют" хлеб и сигаретку,
Пронзая уши, как сверчок.
Пугая окриком прохожих,
Рвёт тишину шальная рать:
- Друзья, не вышли мы на рожу,
Но, может, есть чего подать?..
Испив насмешек и укоров,
От бренных подустав идей,
Вослед стенали без разбору:
- Бог подаёт через людей!..
Но стать Всевышним на минутку
Не согласился мужичок -
От нищей выстраданной шутки
Убрал подальше свой мешок:
- Мне б кто подал, - ворчал пузатый,
Привычной фразой "обогрев",
Плюя на незамысловатый
Голодный жалобный напев.
От нищих отскочив в сторонку,
Пожитки прятал, будто вор,
И окрик прозвенел вдогонку:
- Родимый, дай хоть помидор!
* * *
Умирают вещи на помойке -
Эпилог свершившейся мечты;
Умирают вещи на помойке -
Здесь не до стихов и красоты.
Дождика невинными слезами
Омовенны в мусорных бачках,
Смотрят удивлёнными глазами
Сломанные куклы и жираф.
Под разбитым полинявшим блюдом
Жмётся искалеченный башмак,
Кто предстал их ветреным Иудой,
Не поймёт юродивый никак.
С вечностью, расколот и поруган,
Обручён разбитый унитаз;
На планете предают друг друга,
Опостылевший библейский сказ.
А на свалке свой земной порядок:
Ухают тазы, хоть дали течь.
Жалости отверженным не надо,
Прочь подите, нервы поберечь.
На помойке бодрый ливень хлещет,
Вновь кому-то пробил смертный час.
Люди предают себя и вещи -
Завтра, и сегодня, и сейчас.
ТАПОЧКИ
Был человек, как помело,
Вертелся, всем смерчам на зависть,
Но пробил час, и всё ушло.
Ушло. А тапочки остались.
Капризам суетным вторя,
Пред ним дороги расстилались,
Но вдруг его с календаря
Смело. А тапочки остались…
Его душа уже давно
Земли красот презрела благость,
И вдохновенье, и вино,
И жизнь. А тапочки остались!
МУДРОСТЬ
Царь молодой мудреца зовёт,
Говорит ему: "Ты всё слышишь,
Тридцать лет на Земле и три года пройдёт,
И ты мудрости книгу напишешь!"
Тридцать лет и три года трудился мудрец,
И вот, весь в слезах, торжествуя,
Свой труд он вручает царю, наконец,
Но старался, как видно, впустую…
Говорит ему царь: "Тяжело мне постичь
Этот труд, да и думать нет мочи,
А нельзя ли чуть-чуть эту мудрость подстричь
И сделать её покороче?"
Вновь вернулся мудрец, но опять не спешит
Царь читать. "И зачем я старался?.."
А Властитель мирские дела всё вершит,
В пятилетний поход он собрался.
Вот и ратных свершений закончился срок,
Мудреца снова царь призывает,
И мудрец в трёх словах всю премудрость изрёк:
"Всё рождается и умирает!"
Мудро надпись на серой могильной плите
На судьбу человека взирает:
"Кем бы ни был он в жизни смешной суете,
Он рождается и умирает"...
ПОЧЕРК - СУДЬБА
Живёт на Земле человек,
У человека - свой почерк,
И тайна его целый век
Сокрыта средь суетных строчек…
Давненько, тому много лет,
Кудесника люд навещал:
Убили бойца, или нет –
По почерку старец вещал.
Сказал, как отрезал: коль смерть
В военном узрел письмеце -
Хоть круть злую силу, хоть верть,
А траур на скорбном крыльце…
А коль прогундосил, кряхтя:
"Шельмец-то ведь жив!" - не ропщи,
И мирные вести летят,
И целым сидит на печи!
Но вот письмецо принесли:
"Всмотрись, как сыночек-то мой?"
И гром разразился вдали,
И старец изрёк: "Неживой."
И чёрною стала землёй,
Прознав про сыночка, вдова,
А тот - воротился домой!
И злобною стала молва;
И старцу смеялись в лицо,
Вертели, глумясь, у виска,
И вмиг опустело крыльцо,
Где болью снедала тоска.
И снова презренный твердил,
Не слушая гогот и вой
Народа, что дом обходил:
"Кто это писал - неживой!"
Но как-то, рассветной порой,
В колени солдатик упал,
И длань старика наш герой,
Слезой окропив, целовал;
И глиняный лопнул кувшин -
Соседи услышали крик -
И свет заиграл средь морщин,
Разгладив почтенного лик;
И ропот округу прошиб -
Контуженный хлопчик лежал:
Боец, что под вечер погиб,
Письмо за него написал…
Подобна хмельному глотку
Проказница жизнь-ворожба,
Змеёю ползёт по листку
Таинственный почерк-судьба.
* * *
Я в клочья изорву свои стихи -
Сжигайте их, юродствуйте, топчите!
Молчаньем замолю свои грехи -
Плоды пустых навязчивых наитий,
Как банный лист, приставшие клеймом
К душе смятенной и горячей коже,
Сдавившие губительным ярмом
Мой ум изнемогающий… И всё же,
Раскаявшись, на землю я паду,
Изорванные клочья собирая
Стихов своих, что, побывав в аду,
Благословенье Божье простирают.
|
